Если захочется чего-нибудь теплого, а под рукой как на зло ни меня (какое самомнение!) ни батареи (альтернативный вариант: батарея есть, но она холодная). То может быть это поможет согреться.
Сегодня с утра, жандармы хмурятся и злые,
Сегодня у жандармов большой переполох,
Какой-то нерадивый, глупый бог
Испортил неба четкие кривые.
Использовав, как собственный альбом,
Испортив неба панораму,
Он начертил, как пентаграмму,
На лике безразлично-голубом,
Как будто срочную отправил телеграмму,
В ней строчку лишь черкнув своим пером.
Содом!
Содом с Гоморой не знавали
Столь возмущенных криков и ужимок.
Нет, толкотни такой не ведал ни один,
Пусть трижды, привокзальный рынок!
И поруганий, и ругани такой.
"Пусть сгинет, тот, чьей писано рукой!
Как смел он написать вот ЭТО в людном месте!"
"А может он писал своей невесте?"
"Нет, ну каков нахал?
"Я Вас люблю" он просто взял и написал!
Да как так можно?
Да разве сложно, предмету воздыханья своего
Все просто взять и высказать в лицо,
А эти, извиняюсь, излиянья...
Туда их всех!
Туда их всех, в яйцо,
Которого и в выеденном состоянии,
Не стоят все они!" –
И надпись в поругании...
Толпа галдит, и возмущенью нет предела,
Тем временем, любая ветреная дева
На счет на свой приемлеть наровит,
Попавши под горячую струю
Начертанного на небе "люблю"…
И целый град поднял наверх глаза.
Остановилось время.
А в тот же час, подставив солнцу темя,
Веснушчатый игривый мальчуган,
Прическа чья напоминает ураган,
С пушистою копною как из меди,
Что ловит лучики сначала,
А за этим, вплетает их в взлохмаченный узор,
Годов двенадцати? Тринадцати ль годов?
И он, зеленой краской для столов,
На лестницу забравшись, что кренится,
Ей богу, как мальчонка не боится?
С серьезным видом,
Закусив губу,
На доме пишет мальчик:
"Я
тебя
люблю"...
Если понравиться, хоть смайлик киньте. А то вонуюсь, однако. %)